Чиновник и зрители

Говорят, короля делает свита. Добавлю: и чиновника. Окружающие льстецы и «угождалы» могут избавить начальника от здоровой самокритичности. Не всегда, конечно. Но риск однозначный. Вот случай из моей практики, который произошел в начале 2000-х годов.

В тот день у меня было два мероприятия – пресс-конференция в центре столицы и встреча префекта с населением в одном из округов – в спальном районе.

Поработав на прессухе, коротала время в кафе. Подумала: хватит уже здесь сидеть, пора в путь, а то окраина, еду впервые, как бы не опоздать.

Встречу с населением организовали в местном кинотеатре. Приехала туда минут на 40 раньше назначенного времени. В фойе встретила приветливую сотрудницу, которой показала редакционное удостоверение.

– Здравствуйте, – улыбнулась та, – я заместитель директора, проходите, может вам чаю? Мы немного заняты, как раз зрительный зал к встрече готовим.

Не успела ответить, как рядом с нами возникла высокая статная женщина в ярком макияже. Это была директор кинотеатра.

– Мария Ивановна, что это вы там поставили в президиум старый стол? Вам не стыдно, что за таким столом будет сидеть префект? – загрохотала она. – Замените.

Заместитель убежала исполнять.

– Вы кто? – строго спросила меня не моя начальница.

Я опять показала документ.

– Сидите здесь, зрителей в зал еще не пускаем.

Присев в низкое кресло у журнального столика, стала следить за развивающимися событиями.

Директриса продолжала наводить порядок. Например, заставила рабочих вешать на стену картину – аккурат над моей головой. Чувствуя, что сильно мешаю бедолагам, поднялась и стала прогуливаться под суровым взглядом неприветливой тетеньки.

В это время на улице уже стали скапливаться пришедшие на встречу с префектом жители. В основном пожилые люди. А дверь входная закрыта. Они стали дергать ручку. На улице ноябрь: ветер, срывается снежок.

– Зрителей пока не пускайте, – опять загрохотала директриса. – Сначала зал закончим оформлять.

Она подошла к стеклянным дверям и замахала руками: дескать, нечего ломиться, откроем, когда время придет.

Тут работники кинотеатра принесли вешалку для верхней одежды и поставили ее в дальнем уголке фойе.

Вот хорошо, подумала, хоть пальто сниму, а то уже жарко стало. Но не тут то было. Не успела я протянуть руку с пальто к вешалке, как у меня за спиной загрохотал уже знакомый голос:

– Эта вешалка для префекта, не вешайте сюда свои вещи.

И тут я не смогла больше молчать.

– Вы, наверное, не понимаете смысл сегодняшнего мероприятия, — говорю директрисе. – А здесь сейчас будут говорить о серьезных вещах. Думаю, префекту и другим руководителям округа при этом все равно, за какой стол их посадят в президиуме – старый или новый. И люди, которых вы держите на улице, вовсе не зрители, а участники этой встречи. Они пришли сюда со своими проблемами, чтобы задать префекту вопросы и получить информацию из первых рук. И я не зритель, а журналист, пришла писать об этом. А лично вы уже заработали на полновесный фельетон.

Тетка замерла в немом негодовании.

Демонстративно повесив пальто и шарф на «вешалку префекта», я сказала ей:

– Впустите людей в тепло, откройте входную дверь.

Но в дверь уже входил префект со свитой и словами: «Почему люди на улице стоят?».

Народ заполнил фойе кинотеатра, оттуда поток потянулся в зал. Встреча, начавшись в два часа дня, закончилась в семь вечера. Префект был человек демократичный, на прежней работе много общался с молодежью, но и с людьми старшего поколения находил общий язык. И ему действительно было фиолетово, за каким столом он сидит.